Колдовство. (окончание).

                                  Арест за колдовство.

 

“Судье и заседателям надо обратить внимание и на то, чтобы ведьма к ним не прикасалась, в особенности до запястий рук. Для предохранения им, во всяком случае, надлежит носить у себя на шее: соль, освящённую в вербное воскресение и освящённые же травы, а также воск.

Ведь ведьма способна навести порчу не только прикосновением, но и дурным глазом и словом. Во время допроса под пытками, она особенно способна к околдованию, как это видно из практики. Нам известны случаи, когда ведьмы, взглянув первыми на судью и его заседателей, приводили их в такое состояние, что сердца их теряли суровость, и они отпускали обвиняемых на свободу. О, если бы ведьмы не обладали такой способностью! Итак, когда обвиняемую вводят в камеру, нельзя позволить ей войти лицом вперёд. Её следует вводить лицом назад, спиной к судьям. При допросе защищай себя крестным знамением и нападай на неё мужественно”.

 

Судьи так и поступали. Известно, что перед допросом некоторые даже натирали руки мылом или воском. Ульрих Тенглер советовал заставить арестованную перекреститься. По его мнению, это прекрасно расстраивало злодейские козни. Со стороны инквизиторы выглядели как чародеи, которые не нашли ничего лучше, чем на одно колдовство ответить другим. Суеверные до мозга костей, они окропляли орудия пыток святой водой, окуривали застенок виноградной лозой или ладаном, как это было на процессах в Мосбурге и Фрейзинге, или дружно молились за успех допроса. Даже обвиняемая должна была встать на колени рядом со своими мучителями и вознести молитву во славу своей будущей пытки!

У схваченной “ведьмы” полагалось вырвать признание в колдовстве. Разумеется, её могли отправить на костёр и без этого, но таков был заведённый порядок. Допрос под пыткой иногда длился четверо суток подряд, и число таких допросов зависело только от выносливости подследственной. Одна девушка из Нордлингена созналась только на 23 сеансе. Самой стойкой считается Мария Холль из того же города, которая за пять месяцев вынесла 56 жесточайших допросов, не оговорив никого и не признав свою вину.

 

У протестантского священника Мейфарта однажды вырвалось восклицание, что он отдал бы тысячу талеров, лишь бы изгнать из памяти зверства борцов с колдовством:

“О, дорогие братья во Христе, я видел, как палачи и мучители приводили чудно созданное тело, на красоту которого радуются сами ангелы, в такой позорный вид, что, вероятно, сами черти завидовали людям, затмевающим адских духов в таком “благородном” искусстве... Я видел, как палачи работали плетьми, как они секли розгами, дробили кости тисками, навешивали гири, кололи иглами, перекручивали верёвками, жгли серой, поливали маслом, палили факелами”.

 

Накануне казни к осуждённой приходил духовник. Он должен был принять последнюю исповедь. О том, какие при этом следует произносить слова, были написано в особых трактатах. Наиболее подробные наставления принадлежат перу Лапо да Бергамо и Пауля Лайманна. “Смирись с наказанием,- должен был сказать священник.- Краткая и преходящая боль избавит тебя от вечных мук. Радуйся, что тебя схватили и судили. Ты избавишься, наконец, от демона и не погрязнешь окончательно в грехах. Будь благодарна судье. Он делает для тебя больше, чем те, которые стремятся тебя выгородить”.

 

Многие исповедники были крайне жестоки. При столкновении с ними рушилась последняя надежда узницы - найти утешение у духовного отца. Вместо этого они наталкивались на глухие статуи, не желающие слушать оправданий и измышляющие для несчастных всё новые обидные прозвища. “То их называют упрямыми и закоснелыми, то мерзкими шлюхами и дьявольскими рожами, то немыми жабами, исчадиями ада”. Один священник заставлял осуждённых повторять на исповеди ложь, вырванную под пытками. Если женщина говорила ему, что скажет правду, он уходил со словами: “Тогда подыхай как собака - без исповеди и святого причастия”. Таким способом бессердечный служитель Господа заставил покривить душой двести “ведьм”.

Западная Европа заплатила тяжкую дань суевериям. О точном числе казнённых за колдовство можно только гадать. Оценки учёных колеблются в пределах от сотен тысяч до нескольких миллионов. Это не удивительно. Если учесть, что ведьм жгли во многих европейских странах с XIV по XVII век, если вспомнить, что костры раскладывали в городах, сёлах, монастырях, дворянских имениях, то очень трудно свести все данные воедино. Право сжигать ведьм имели не только инквизиционные трибуналы, но и епископы. Многие вельможи присвоили себе право отправлять на костёр. Даже мелкие дворяне в Германии самочинно жгли своих служанок и крестьянок, попавших под подозрение.

Несомненно, страшнее всего суеверия опустошали Германию. Немецкий историк Шерр определяет минимальное число казнённых за колдовство в сто тысяч. Некоторые города пострадали очень сильно. В одном только городе Бистуме за какие-то двадцать лет, начиная с 1615 года, сожгли 5000 женщин и девушек. Некоторые деревни в окрестностях Трира начисто лишились женского населения, поскольку процессы, раз начавшись, никак не могли остановиться.

 

Возьмём октябрь 1582 года.

 

Бесчисленные ведовские процессы поражают совмещением несовместимого. Трудно вообразить казнь более мучительную, чем сожжение заживо. Тем не менее, именно её приберегли для слабого пола. Парадокс эпохи состоял в том, что самое жестокое наказание досталось безвинным...

 

Колдовство считалось преступлением исключительным. Авторы “Молота ведьм”, Шпренгер

и Инститорис одну из глав своей книги так и назвали:

 

 “Ведьмы заслуживают наказаний, превышающих все существующие”.

 

19 октября в Реуте сжигают 38 ведьм, дюжина из которых принадлежала к богатым семьям.

 

24 октября в Момпельгарде гибнут на костре 44 ведьмы и четверо колдунов.

 

28 октября в Тюркгейме были сожжены 36 ведьм.

 

Таковы масштабы. Каждый городишко отличился многолюдной казнью, ведя счёт жертв на десятки - и всё это с интервалом в несколько дней!